Автор - Александр БИРШТЕЙН, Одесса.
albir.Один из самых первых моих рассказов. Примерно 1998 год...
Я уже как-то упоминал, что в нашем доме работала баня № 1. При бане имелась парикмахерская. Вернее, парикмахерских недолгое время было две. Одна государственная, а другая как бы частная. Она располагалась в том же помещении, что и государственная, но в маленьком огороженном закутке. Имелась и вывеска. На ней были изображены два мужских профиля, глядящих в разные стороны. Один был распатлан и небрит, второй, наоборот, гладко причесан и выбрит. «Двуликий Янус» называлось это великолепие. Какой-то шутник исправил букву «Я» на «А». Таким образом, парикмахерская стала называться «Двуликий Анус». Ни парикмахер Изя, ни его клиенты понятия не имели, кто такой анус, посему название как-то прижилось.
- Две стороны одной ж... - мрачно изрек мой московский дядя Даня, гостивший у нас и приведенный мной в парикмахерскую, чтоб побриться. Одессит по рождению, дядя давным давно жил в столице, работал директором огромного комбината. По жизни он был интеллектуалом, еще в Одессе входил в литературное объединение «Зеленая лампа», дружил с Семеном Кирсановым, был в каком-то родстве с Багрицким, жившим напротив дяди на Базарной угол Ремесленной. Так что, такое интересное слово на вывеске его немало позабавило.
- Как там ваша проктологическая брадобрейня? – еще долго, многие годы спустя, спрашивал он меня, когда я появлялся в Москве.
- Никак! – отвечал я, ибо «Двуликий Анус», как самостоятельная парикмахерская единица давно перестал существовать.
У парикмахера Изи отобрали патент, и он переселился в общий зал и орудовал ножницами, бритвой и машинкой уже там. Являть свое парикмахерское искусство ему приходилось нечасто, ибо его клиентами, в основном, были призывники, и мы, пацаны, приговоренные родителями к высшей мере наказания – стрижке наголо. Стричься под модную тогда «канадку» мы ходили в другую парикмахерскую на Пушкинскую угол Жуковского к Яше, отчиму Брони, девчонки из нашего двора.
И Броня, и ее муж-таксист Нюма, мои соседи по парадной, уже несколько лет живут в Америке. В Америке же обитают и многие-премногие соседи мои по двору. И евреи, и русские и украинцы. Во дворе они не всегда ладили, но в Америке, каким-то образом отыскав друг друга, крепко сдружились, летают друг к другу на семейные торжества, перезваниваются... Такой себе американский филиал Жуковского, 7.
Изредка приходят письма со всеми их новостями. Слава Богу, живут они неплохо. Скучают, конечно, но пытаются это скрыть.
Я изредка бываю на Жуковского, 7. Захожу во двор, подымаюсь в свою квартиру, но долго там находиться не могу. Снова спускаюсь вниз, выхожу на улицу...
Вместо «Молочной», которая сменила винарку, оборудовали магазин, где наливают всем желающим. Бани давно уже нет. Нет и парикмахерской. Ничего нет из прошлого. Кроме меня. Но и я уже далеко не тот мальчишка, который грустно спускался в парикмахерскую, сжимая в руке семьдесят копеек – цену стрижки наголо.
