НИКОГДА НЕ КОКЕТНИЧАТЬ ВОЗРАСТОМ.

Я выпрыгнула из подвала дискотеки, чтоб подышать воздухом. За мною выпрыгнул какой-то рыжий чорт неопределённого возраста. И сказал:
- Ну и как тебе?
- Хорошо. А что?
- Ну, тебе ж явно не семнадцать. Тебе примерно двадцать три. Тяжело ж пожилой девушке так классно танцевать.

Это было ужасно, потому что мне было не двадцать три, а всего-то двадцать два.

Рыжий хотел вот таким образом подружиться, но я по-быстрому сбежала.
Потом ещё что-то было, а ещё потом я оказалась в роддоме, где мне стали вдалбливать, что в мои двадцать девять рожать второго ребёнка - это риск, я - "старородящая", мне надо сделать специальную анестезию. Я - послушалась.

И не так важно, что моя подруга родила своего третьего в свои сорок семь, без спецназа, никто ей и слова не вякнул про возраст. Времена изменились, врачи решили не будоражить сумасшедшую. Ребёнок, кстати, - нормальный, умный и спорый, такой себе Мишка, тьфу три раза. Дело в кое-чём другом. Во всяком напоминании о возрасте и нафига оно сдалось.

Разное было. Меня новые знакомцы-мужчины всегда спрашивали, сколько мне лет. Это неприлично, но - всегда интересовались. Наверное, у меня слишком умные и древние глаза - по отношению к тонкому телу размера моего выпускного класса, это интригует.

Прошло сто лет, я познакомилась с К. И он тут же мне дал на два года больше, чем есть на самом деле. Я ужаснулась и решила больше с К. не дружить.

А потом вспомнила Фаину Раневскую. Ей как-то раз было шестьдесят. И ей сделали комплимент:
- Вы такая молодая для своих лет! Кстати, сколько вам лет?
- А сколько дадите? - скокетничала Раневская.
- Нууу, вам как максимум можно дать семьдесят.
А ей было - шестьдесят. И она решила впредь никогда не кокетничать возрастом. Про возраст человека-женщины - тяжело и больно. Как о всяком личном.

Мне всегда намекают на возраст: "Ах зуб болит? А лет-то тебе - скока, небось, писят два?" А у меня - ужасно зуб болит. И лет мне - тридцать пять...
Ну и потом - вечное вот это: в нашем-то возрасте, чо ты хотела, пора подбирать очки-костыли-имплантанты-любовников-диеты-о-душе-подумать.
А знаете, получается так, что, не успели мы толком вырасти (если что, нервная система формируется примерно до сорока лет) - то сразу же, едва подросли, начинаем стареть и умирать. И вопросы о возрасте - бестактны.
- Сколько вам лет? - спрашивает журналист.
- Девяносто один, - улыбается кинооператор Джек Бред.
- А вы работаете? А не пора ли отдохнуть? - подпихивает респондента поближе к могиле журналист.
- Знаете, я пожалуй отдохну. Потом. Ещё лет десять поработаю, а потом подумаю, - смеётся великий мастер киносъёмки, ровесник кинематографа. Я посмотрела две его фильмы. И спятила с ума от красы кадров. "Чёрный нарцисс". "Красные башмачки". Рекомендую всем любителям высокого кино.

Ну вы прикиньте себе: к вам приходят с вопросами, на всякий случай намекая, что пора бы на покой. А вы хотите жить, с годами этого желания всё больше, вы полны жизни и сил. Вы - наконец-то взрослый человек. Когда можно без прыщей и гормонов - хоть что-то подумать. А ещё и сделать. А к тебе приходят и говорят, будто пора на покой. На погост. Припёрся юнец. Дурак. Желает вам добра, искренне веря, что в вашем возрасте пора бы устать, всё бросить и захотеть на вечный покой. Вы типа уже не жилец и мыслите иными категориями. Юнцы - ровно так и думают про не-юнцов.

Женщине сложнее стареть. Моя подруга Руна перестала красить башку. И стала честно седой. И всё нормально, она красивее, чем была с накрашенной башкой.
Лично я - не готова к честному и безмятежному старению. Мне б ухватить-почуять фазу взрослости. Без натяжек.

А тут ещё и мама мне как-то раз говорит: "Мужчины от старых жён драпают к молодым не ради собственно молодого тела. А потому что старые тётки - они ворчливые. Тяжело с ними, Лен. Или бежать, или умереть".

Спасибо маме, она по-прежнему умница. У меня есть выбор: становиться ворчливой, либо оставаться молодой (для этого даже и худеть не надо, просто - всего лишь не ворчать и регулярно подкрашивать башку).