ОТЛИЧНИЦА
Кроме всего прочего, Лера была кошатницей, потому о политике мы с ней не говорили никогда. Коснись ее политической платформы хоть раз, непременно поцапались бы, а коты - совсем другое дело: они же миролюбивые, коты. "А дайте, я вас поцелую!" - говорила Лера, и всепрощенчески касалась губами лба или щеки. И вкладывала в твою ладонь горсть конфет - с приветом диабетику от диабетички.
Семь лет я начинал читать "Hью таймс" с Лериных колонок, которых иной раз было достаточно, чтобы оправдать весь номер. Которые надо бы издать отдельным томом в 350 страниц, безукоризненных по стилю и языку, озаренных Лериным умом и публицистическим даром. Вспоминающие сегодня Новодворскую, будто сговорившись, бубнят слова "эталон" и "камертон", и на этом фоне ярость ненавидевших ее зашкаливает - ненависть неучей к отличнице. По отношению к Лере можно безошибочно сортировать всех людей - раз и навсегда.
Два года мы с ней каждую неделю спали бок о бок на редакционных топтушках в "НТ" на Тверском бульваре. Обычно Лера засыпала первая, и мне полагалось ее будить, когда клеванье носом переходило в мерный храп, особенно бесивший Женю Марковну. И сейчас кажется: будь я рядом в ту минуту, когда навалился на Леру предсмертный сон, - смог бы локтем в бок отогнать от нее безносую еще на какое-то время...
Прощайте, Лера Ильинична!
