(в изложении взволнованного отца)
газета "Вести", 19 августа 2004 года.
продолжение, начало:
http://jennyferd.livejournal.com/4809055.html
http://jennyferd.livejournal.com/4809363.html
Проблемы с беременностью начались сразу после попадания в "Шаарей-Цедек". Через несколько дней, ответив на звонок телефона, я услышал непрекращающийся поток рыданий. Рыдала моя жена. Я не помнил, чтобы когда-нибудь она была в таком состоянии. Рыдания, не допускавшие никакой возможности для вопроса, длились так долго, что я стал опасаться не только за собственный бюджет, но и за жизнь человечества, которому снова начал угрожать всемирный потоп. Минут через 15 содержательной, а главное, эмоциональной беседы я смог всё-таки спросить, что произошло. "Профессор сазал, что теперь уже нет никаких шансов, что роды уже начались и остановить их уже невозможно. А ведь прошло только двадцать с половиной недель. Они говорят, что никто не выживет, и вероятность удачного исхода равна нулю. А доктор Х. предложил мне сделать аборт, поскольку, как он сказал, уже незачем мучиться, и мол, не волнуйся, у тебя будут ещё другие дети..."
Я взял такси и через несколько минут уже входил в палату жены. Положение было тяжёлым, речь шла не только о страшных страданиях женщины, теряющей собственного ребёнка (а если умножить эти страдания на пять). И не только о пережитых за время беременности испытаниях. Такая новость полностью противоречила всей нашей вере. Как же может быть так: Ребе даёт несколько раз открытые и явные благословения, и вдруг такое?! Ведь никто, ни один врач не давал каких -либо шансов для надежды. Даже деликатный Николай Валерьевич. которому я позвонил по телефону, сказал, что шансов на благоприятный исход практически нет. А жизнерадостный профессор, заведовавший родильным отделением, утешил меня тем. что соглашаться на операцию совсем не обязательно, - ибо минимум - через два часа, максимум - через два дня всё это неминуемо закончится само собой.
Я сказал жене, что всё равно надо верить тому, что написано, а не тому, что видим. Что всё это только испытание и что сейчас я буду писать письмо Ребе. Ну, а что я мог ещё ей сказать?
Письмо было примерно такого содержания: "Мы верим полной верой, что каждое слово Ребе исполнится во всех деталях, однако все врачи, как один, говорят. что шансов нет. Возможно, мы делаем что-то не то, возможно, именно это приводит к тому, что мы видим то, что мы видим. Что мы должны сделать, чтобы изменить ситуацию?"
Одиннадцатый том "Игрот Кодеш" раскрылся на странице 162, там было написано:
"В отношении его сообщения о состоянии его супруги, чтоб она была здорова.
Стоило бы ему проверить мезузы (если они не проверялись в течение 12 последних месяцев), а также проверить свои тфилины. И несомненно его супруга соблюдает обычай праведных еврейских женщин отделять цдаку (пожертвование на благотворительность) перед зажиганием свечей в канун каждой субботы и каждого праздника. И Благословенный Бог сделает дни её беременности такими, как положено, полными и лёгкими, и она родит здоровое и крепкое потомство в положенное время и с лёгкостью".
(печатала сама до этого абзаца. Дальше будет копипаст благодаря подсказке - ссылке на электронный текст)
Здесь заканчивалось одно письмо и начиналось другое:
«... А в отношение того, что есть люди, враждебно настроенные по отношению к нему и его действиям и т.д., то пусть он отвлечется от всех этих мыслей, поскольку большая их часть совершенно определенно является всего-навсего фантазией, оставшаяся же часть может быть нивелирована отношением по принципу «как в воде отражается лицо человека, также сердце одного человека к другому». Пусть он делает добро и оправдывает упомянутых им людей. И если даже после этого останется еще что-то, то нет никакой необходимости отвлекаться ради этого от святой работы по распространению Торы хасидизма, ее наставлений и обычаев...
Что же касается описанных им ночных страхов, то пусть проверит тфиллин и мезузы, и обратит особое внимание на соблюдение законов чтения «Шма» перед ночным сном и, уже лежа в кровати, повторит несколько строчек «Тании» наизусть. А кроме этого несколько раз изучит книгу «Шаар а-Битахон», и полностью отвлечется от указанного страха, то есть перестанет даже бороться с ним в своих мыслях. И тогда страх ослабнет сам и он сможет полностью освободиться от него. И, конечно же, есть у него фотография карманного формата святого моего тестя, нашего Господина, Учителя и Ребе».
Я был ошеломлен от осознания совершенной ошибки. Это был уже третий раз, третий — после приезда в Израиль, что мы получали письма о необходимости проверить тфиллин и мезузы. И каждый раз что-то не получалось. В начале я думал, что ко мне это относиться не может. Ну, зачем, в самом деле, нужно проверять новые, только что купленные тфиллин и мезузы, написанные по самым высоким требованиям еврейского закона. А ведь я купил их всего семь месяцев назад по рекомендации одного из старых хасидов. Какие же тут могут быть сомнения? (Тогда я еще не знал, что Ребе всегда рекомендует проверять тфиллин и мезузы, когда речь идет о беременности).
Получив письмо о необходимости такой проверки в третий раз, я начал подозревать неладное. Но в Иерусалиме я тогда никого не знал, и куда обратиться по этому вопросу было не очень понятно. Короче говоря, вопрос был отложен до лучших времен, и эти «лучшие времена» наступили довольно быстро: жена рыдает, врачи говорят, что никаких шансов нет, а я в четвертый раз открываю письма Ребе на строчках: «В отношении его сообщения о состоянии его супруги, чтоб она была здорова. Стоило бы ему проверить мезузы (если они не проверялись в течение 12 последних месяцев), а также проверить свои тфиллин...»
Экстренно найденный сойфер раскрыл твердые кожаные коробки от тфиллин и склонился над текстом вложенных внутрь свитков. Отсканировав их, он сделал компьютерную проверку, выявляющую грубые ошибки, такие как пропущенные буквы или слова, а затем проверил каждую букву лично. Результат был неутешительный. В новых и вроде бы абсолютно безупречных тфиллин были найдены серьезные недостатки. В некоторых местах сцепление краски с кожаной основой свитка было нарушено, и осыпавшиеся детали букв привели к существенному изменению их формы. Радовал только тот факт, что все это можно было исправить.
Еще через пару дней я получил назад проверенные и исправленные тфиллин. В этих заботах прошли «два часа, максимум — два дня», отпущенные профессором. Ничего не произошло, дети по-прежнему играли в салочки в не на шутку раздувшемся животе моей стройной жены. Наступило время чудес. Теперь надеяться было уже не на кого, помощь можно было ожидать только Свыше. Врачи по-прежнему не давали никаких шансов, а нам нужно было продержаться несколько недель. Каждая прожитая минута уменьшала вероятность смерти и тяжелых врожденных заболеваний детей. Это были недели страха, веры, молитв и радости, радости от каждого прожитого мгновения.
Врачи приходили, смотрели на оттопыренное до потолка одеяло, спрашивали как дела, делали ультразвук и не могли ничего понять. Спустя две недели они решили устроить тотализатор, где в качестве барабана использовался живот, а в качестве шариков с номерами мои собственные дети. Теперь, придя на осмотр, врач говорил моей жене: «Я думаю, ты сможешь продержаться до 23 недель, не больше». Наступление 24-й недели означало, что этот врач проигрывал, и тогда в игру вступал следующий с номером «24 с половиной». Так они забавлялись до тех пор, пока на отделении не осталось ни одного врача, не воспользовавшегося бесплатной возможностью попророчествовать. И когда самые оптимистичные прогнозы стали несостоявшимся прошлым, делать было нечего, и врачи вынуждены были признать, что без благословения Ребе все происходящее не поддается разумному объяснению. Кстати, и правильный срок родов был в итоге назван именно Ребе.
Произошло это, когда мы написали письмо Ребе по поводу всяких проблем с лекарствами, возникших в последнее время. Ответ был не ясен, и я спросил у жены, как она его понимает. «Смотри, — ответила она, — здесь написано, что «не нужно ждать второй половины месяца Элул для того, чтобы отвести детей в хедер, а нужно сделать это в начале месяца, чтобы у преподавателей было достаточно времени подготовить их к месяцу Тишрей (т.е. праздникам Рош а-Шана, Йом Кипур и т.д.)…» Мы мечтали, — продолжала жена, — чтобы наши дети родились 18 Элула (день рождения двух великих праведников Баал-Шем-Това и Алтер Ребе), может быть, Ребе имеет в виду, что до 18 Элула, «второй половины месяца Элул», нам дотянуть не удастся, а роды будут раньше «в начале месяца». Тем более что слово «хедер» можно в данном случае истолковать и как «хедер леда» (родильный покой). Что ты думаешь?» «Что я думаю? Я думаю, что поживем, увидим».
Надо сказать, что ждать, что до 18-го элула, что даже до 1-го, моей жене было очень непросто. Все это время она страдала от чудовищно участившегося пульса, от сильных болей во всем теле (так как ей было запрещено вставать с кровати, и она была вынуждено постоянно находиться в одном положении – на левом боку), и еще от того, что иногда ей приходилось дышать с кислородной маской. И все же она держалась и... считала дни.
Первого Элула во второй половине дня из отдельной палаты моей жены на родильном отделении раздались странные душераздирающие звуки. Особенно эмоциональных читателей просим оставаться на своих местах, это еще не были роды, а всего-навсего звук шофара, бараньего рога, в который положено трубить каждый день месяца Элул, чтобы напомнить евреям про Б-га и побудить их к тшуве. Так по еврейскому закону мы должны готовить себя к месяцу Тишрей и главному трублению в шофар в праздник Рош а-Шана. Сразу после того, как я закончил трубить, жена сообщила мне, что почувствовала явные признаки приближающихся родов. Врачи, осмотрев залежавшееся «чудо природы», приняли решение, что больше ждать нельзя и спустя несколько часов нужно будет делать операцию, но уже сейчас необходимо начать поститься, ничего не есть и не пить, для того чтобы быть готовой воспринять анестезию.
продолжение следует