sinli, земляка из Хайфы, прочитала замечательный текст под названием "Недоигранная партия". Автор текста - Юлий Герцман из Сан-Франциско, на доисторической родине жил в Риге и Таллине. 
Юлий Герцман.
Фото сайта Евгения Берковича "Заметки по еврейской истории".
Поскольку в этом тексте имеются слова матерного звучания, а меня уже за них критикуют, обойдусь гиперссылкой, с которой читателям откроется весь текст. Кстати, текст начинается с диалога с Сергеем Довлатовым...
----------------------------------------
Ханс Карлович был начальником отдела кадров Эстонского морского пароходства. Он принимал меня в свое время на работу и изумил почти до потери пульса.
– Еврэ-эй, – отметил он, просматривая мою хилую анкету, – беспартийный. Это хорошо-о, что еврэ-эй и хорошо, что беспартийный.
То, что евреем быть хорошо, я догадывался, хотя жизнь властно пыталась разуверить в этом. Что хорошо быть беспартийным – будило нездоровое любопытство. Но услышать и то, и другое из уст начальника отдела кадров! Этого просто не могло быть, потому что быть не могло!
– Извините, – проблеял я, – недопонимаю.
– Что ж тут недопонимать? Придет разнарядка на пароходство: принять в партию молодого интеллигента, хорошо, еврея – а мы уже готовы, вот он: ведущий инженер еврейской национальности. Вам, товарищ Герцман, нужно только сначала получить общественное поручение и вступить в СС.
Я терял сознание.
– Куда?
– Какой Вы непонятливый, – по-доброму пожурил Луёк – в СС, в социалистическое соревнование. Поучаствуете год-два, а там разнарядка придет и – милости просим в нашу коммунистическую партию!
К коммунистическим идеалам у нас в семье отношение было паршивое. Папа в 1943 году на фронте вступил в ВКП(б), но в 1948 году, за полгода до моего рождения, партия гневно его исторгла. Потом, в 1957 году партия сделала вялую попытку вторгнуть отца обратно, но он вторгаться не пожелал. Он не устраивал никаких демонстраций, не стучал кулаком по столу и не впадал в антипартийные истерики – просто, один раз, когда парткомиссия должна была собраться по его вопросу, заболел, а во второй раз ему срочно понадобилось поехать к брату в Донецк. В конце концов, партия облегченно вздохнула и прекратила дальнейшие попытки возвращения блудного сына, а папа загубил карьеру и вышел на пенсию простым учителем, а мог бы дослужиться, гляди, и до завуча. Наиболее четкое отношение к передовому отряду было сформировано у моей бабушки, маминой мамы: коммунистов она называла не иначе как бандитами "мит а ройте бихалых". «Что ты думаешь, – говорила она мне вполголоса, – если бы его тогда не послали в санаторий, он был бы таким же бандитом». Бабушка зятя откровенно не любила, но партию она любила еще меньше. Меня же отец воспитал просто:
– Ты туда сам не лезь, нечего тебе там делать. Но если будут втягивать, тогда что же... И среди них люди есть.
