Тексты русско-американского журналиста Александра Гениса попадаются мне на глаза преимущественно в российских оппозиционных изданиях, таких как «Новая Газета» или New Times. Сначала я их просматривал, прельщенный качеством слога, затем перестал: темы уж больно «не мои», чужие, хотя наверняка рейтинговые. О том, как и с кем выпивал Довлатов, лучше читать его самого – в изложении собутыльников писателя те же события смотрятся далеко не так интересно. Мало занимает меня и практическая кулинария с болтовней по ходу дела. Я, знаете ли, придерживаюсь той точки зрения, что первоисточник/профессионал всегда лучше интерпретатора/любителя. При всем уважении к качеству слога.

Но в последнее время, судя по приходящим ссылкам, эссеистика г-на Гениса смело устремилась в иные эмпиреи, далекие от рецептов борща и от эмигрантских сплетен про Осю, Петю и Сережу. Теперь, если судить по опубликованной на сайте радио «Свобода» беседе с другим нью-йоркским гедонистом-гуманистом С. Волковым, А. Гениса остро беспокоят попираемые права угнетаемого Израилем арабского народа.

Что ж, это уже совсем другой компот. Оттого-то я с интересом проследовал по очередной полученной ссылке (на сей раз компот разливала опытная рука Михаила Джагинова, который брал у А. Гениса интервью для 9 канала) – и не обманулся в своих ожиданиях. В определенном смысле г-н Генис являет собой превосходную тему для школьного сочинения. Помните, были такие, где в заглавии присутствовало слово «типичный представитель»? Евгений Онегин, как типичный представитель трам-парам-пам-пам. Печорин, как типичный представитель трум-пурум-пум-пум. Базаров, как… – и так далее. Так вот, Александр Генис – типичный представитель русскоязычной лево-либеральной тусовки с обочины лево-либерального нью-йоркского истеблишмента.

Как характеризует себя он сам, «я – человек либеральных убеждений и голосовал за Обаму дважды, человек, который всю жизнь голосует за демократов, всю жизнь читает Нью-Йорк Таймс и очень любит Томаса Фридмана». Что ж, любовь к респектабельному (то есть держащему нож не непосредственно у нашего горла, а пока еще у себя за пазухой) антиизраильскому пропагандисту Томасу Фридману должна была бы говорить сама за себя. Но в том-то и дело, что говорит она о не только об этом. Судите сами.

«Я провел в Израиле три дня, – рассказывает гедонист-гуманист, – и заметил, что с каждым часом мои взгляды правеют. Я ехал по стране, и с каждой милей мои убеждения становились все более шаткими. Сегодня утром у меня была экскурсия по поселению... Я никогда не видел поселения, но я знаю о нем, конечно. По моим представлениям поселение – это такой дзот с пулеметами, на котором висят скальпы палестинцев. Но когда я увидал сегодня богатый пригород, который больше всего похож на кондоминиум в Северной Калифорнии и с какой-то потрясающей архитектурой синагоги… – это всё так блестит, так не похоже на то, что я представлял себе – какие-то палатки, какая-то колючая проволока… нет, это всё не так выглядит. Когда ты смотришь на всё это вблизи, когда ты видишь, какая это вылизанная земля…»

Дальше все с той же удивленной улыбкой г-н Генис излагает свои столь же мимолетные, но восторженные впечатления об израильском кибуце и об израильском хайтеке.
«Я уезжаю из Израиля, – подытоживает нью-йоркский фридманолюб, – и у меня гораздо больше сомнений, чем когда я приехал сюда».
«И долго ли вам удастся оставаться таким поправевшим?» – любопытствует проницательный интервьюер.
«Какая разница? – отмахивается Александр Генис. – Кому мое мнение вообще интересно?»

Надо ли радоваться внезапному «прозрению» гедониста-гуманиста? Ничуть. Этот восторженный флюгерок развернется в противоположную сторону при первом же дуновении ветерка – точно так же, как его повернула случайная двухчасовая экскурсия в случайное поселение. Перед нами яркий пример полнейшей идейной безответственности как главной характеристической черты левого либерала, который в состоянии менять свои мнения по дороге, «с каждой милей» - и не только менять, но и ничтоже сумняшеся делиться ими с каждым, кто готов слушать.

Сегодня он декламирует очередную подлую ложь про апартеид, вычитанную им в подлой газетенке подлого лжеца Фридмана; завтра «поправеет», сходив на экскурсию (которая, может быть, была поверхностна и тенденциозна не менее, чем фридмановские враки), а послезавтра, по дороге в JFK, развернет NYT и будет снова леветь с каждой милей, но уже существенно быстрее, поскольку скорость у самолета выше, чем у автомобиля. В чем можно нисколько не сомневаться, так это в том, что к моменту приземления он уже будет вновь радостно блевать цитатами из Фридмана.

Я не сомневаюсь, что Александр Генис – интересный собеседник и чрезвычайно приятный в общении человек. Но отчего он вообразил, что может с хлестаковским легкомыслием высказываться на темы, в которых не разбирается ни ухом ни рылом? И добро бы речь шла о рецепте красного борща – там в результате вранья будет, в крайнем случае, невкусно. Но тут-то толкуют о совсем другой красной жидкости, уважаемый господин гедонист. Тут-то о крови, тут-то о войне. О войне, которая ведется, в том числе, и на страницах американских газет, в кампусах американских университетов. И победы врагов Израиля в этой газетно-кампусной войне на американской почве немедленно трансформируются в деньги, в оружие, в пояса смертников, в клочья человеческого мяса на иерусалимских тротуарах. В клочья мяса, которое не положишь в борщ г-на Гениса.

Послушайте, господин Генис. Вы можете быть другом – и не только другом, но и солдатом в этой войне – как многие достойнейшие американские евреи и неевреи, не щадящие сил и средств для того, чтобы остановить антиизраильский вал, нарастающий в их стране. Вы можете быть врагом – как Фридман, как сотни других лево-либеральных американских евреев, самых страшных – страшнее Хамаса – сегодняшних врагов Израиля. Вы можете вообще не интересоваться нашей далекой «провинцией у моря», как это и было до сих пор. Но только не оскорбляйте нашу трагедию низкопробной хлестаковщиной, поверхностными высказываниями, безответственностью балаганного петрушки.

Давайте лучше о борще или о Пете и Осе. А о нас промолчите. А то ведь получается совсем некрасиво. Жители центра империи в таких случаях презрительно замечали: Asinus ad lyram. Осел о лире.