Это история со списком Немцова, история с тем, что Михаил Касьянов со своими коллегами повез в США список журналистов, который он назвал «Списком Немцова». Слово «журналисты» в данном случае нужно употреблять в кавычках, и, собственно, в этом часть моего ответа на вопрос, как я к этому отношусь.
Я не считаю людей, которые там перечислены, журналистами. Я не считаю, что мы должны к этим именам – Соловьёв, Киселёв (Дмитрий имеется в виду), Мамонтов, Караулов, Сёмин, Кулистиков, Добродеев, Пушков – я не считаю, что мы должны этих людей обсуждать в терминах журналистики. И именно так это и происходит в США, как я понимаю, где эти люди выведены, так сказать, из-под действия первой поправки Конституции, которая охраняет там на территории США, охраняет свободу слова.
Эти люди не имеют отношения к свободе слова – они предали свободу слова, они продали свободу слова. Они обменяли свободу слова на свои государственные должности, на кресла и стулья в государственной иерархии, в которой они сидят. Они предали свою профессию, они предали свой долг. И они, конечно, не имеют права теперь прикрываться названием «журналист». И это часть моего отношения к этой истории.
Но есть другая часть. Вот, много говорят там о политической стороне дела, о том, что для деятеля оппозиции это, так сказать, вредный момент, что эти фотографии, где они сидят в Конгрессе и обсуждают что-то там с американскими сенаторами и членами Палаты представителей, что это вредно, что это отпугнет от них какое-то количество их избирателей. И что вообще это не очень хорошо.
Я слышал, как высказывался, скажем, Алексей Венедиктов здесь в эфире, что, вот, надо идти в суд, а не нужно ездить в Америку и жаловаться кому-то на людей, которые сделали тебе плохо.
Вы знаете, я ко всей этой истории отношусь, опять-таки… Ну, вот, так вышло, что я сегодня еще раз должен про это говорить по другому совсем поводу. Я к этому опять отношусь как к чему-то очень личному. Убит Борис Немцов. Помимо того, что это политический деятель, помимо того, что это важный государственный деятель в истории России и никто не сможет утверждать обратного, это еще живой был человек. Вот, он был, больше нет. И это был человек очень важный в жизни многих. Ну, вот, например, в моей жизни. И несомненно в жизни Михаила Касьянова и нескольких его коллег. Это был его друг. Это был его соратник. Это был его коллега. Это был человек, с которым вместе они много провели времени, много работали и много вместе планировали каких-то важных и, как им представлялось, нужных вещей. Этого человека убили.
А перед этим некоторое количество людей (и среди них, несомненно, были и Соловьёв, и Киселёв, и Мамонтов, и Караулов, и Сёмин, и Кулистиков, и Добродеев, и Пушков) этого человека подвергали ожесточенной травле. И в значительной мере именно эта травля сделала возможным это убийство. И тот образ, который они создавали намеренно, он, вполне вероятно, помог тем людям, которые убивали Бориса Немцова, это сделать. Потому что эти люди надеялись на то, что они останутся безнаказанными (и вполне возможно, что они останутся безнаказанными). Эти люди не испытывали тех угрызений совести, которые должны были бы испытывать, убивая человека.
И вот теперь я ставлю себя на место Михаила Касьянова и спрашиваю: «А что я хотел бы сделать тем людям, которые помогли убить моего друга?» И я понимаю, что Касьянов, пожалуй, прав. Я понимаю, что Касьянов совершенно намеренно выбирает то, что он считает самым тяжелым ударом по этим людям, потому что, действительно, мы знаем о том, что ничего дороже и важнее в жизни, чем возможность ездить в Америку, для Владимира Соловьёва, например, нет. Ничего важнее в жизни для Алексея Пушкова, чем возможность спать в шестизвездочных нью-йоркских и вашингтонских отелях и летать первым классом американских авиакомпаний, для него нет. И лишая этих людей этой возможности, мы наносим им самый тяжелый удар, который только можно нанести.
Вот, если б можно было им плюнуть в лицо или дать им пощечину и знать, что они при этом переживут какие-то тяжелые чувства, что, вот, им будет как-то это страшно и больно, надо было бы, наверное, Касьянову плюнуть им в лицо и дать пощечину.
Но знаете, у них у всех таких мозоли на мордах… Они этих пощечин за свою жизнь насобирали уже столько… Этих плевков… Они исплеваны уже как-то от макушки до пят. Нету у них ничего вот этого, что можно поранить пощечиной. Нету у них ни чести, ни совести, ни достоинства, ни деловой репутации, ничего у них нет. А есть желание ездить в Америку. Значит, давайте лишим их этой возможности, давайте вот так их накажем, как они сами для себя определили.
Я считаю, что это правильный поступок. Я считаю, что они заслужили. Давайте отнимем у них самое дорогое. Ничего дороже, чем поездки в Америку, у них нет. Так что Касьянов прав. Понятно я объяснил?