c текстом писателя Марка Яковлевича Азова з.л "Ташкент души моей"навёл меня на мысль повторить старый пост с отрывком из книги брата "Уно моменто", где Семён вспоминает нашу эвакуацию. Эвакуацию в Ташкент.
* * *
ОТРЫВОК ИЗ КНИГИ СЕМЁНА ФАРАДЫ "УНО МОМЕНТО".
"Родители с дитями". 1941 год. Фото из книги "Уно моменто", стр.65.
Когда я перешёл во второй класс, началась война. Папа ушёл на фронт, а мама с двумя детьми (в 1939 году родилась сестричка Женя) отправилась в эвакуацию. Всё организовал мой дядя Борис Давыдович Борисов, директор завода по изготовлению парашютного шёлка. (Е.С. - Тушинский завод всесоюзного значения). Завод эвакуировали в Ташкент, и дядя смог взять нас с собой.
Мы ехали в товарном вагоне. Единственное, чем мы смогли запастись из продовольствия, был ящик печения "Ленч". На станциях покупали молоко, и мама нас кормила. Под Кировом попали под бомбёжку, но, к счастью, уцелели.
Наша мама в белой косынке выглядывает из открытого вагона.
Сёмка стоит на земле, я - на руках дяди Бори. Холодно, октябрь 1941 года.
И, наконец, приехали в "Ташкент город хлебный." Жили там, я продолжал учёбу и однажды, благодаря своей любви танцевать, на лестнице сломал ногу. Помню, в Ташкенте было огромное количество разнообразных фруктов. Под каждой кроватью в доме, где мы жили, хранились фрукты, а под ними ползали скорпионы. Поднимешь дыньку, а из-под неё появляется скорпиончик. От укусов предостерегались следующим образом: ловили скорпиона, сажали его в банку с подсолнечным маслом. Этим маслом, в которое якобы скорпион выпускал свой яд, следовало помазать укушенное место. Это было единственным противоядием. На месте укуса оставалась только небольшая опухоль, хотя, на самом деле, укус скорпиона может быть смертелен.
В 1943 году немецкие войска были отброшены от Москвы, и мы смогли вернуться домой. Но нашу 15-метровую комнату в бараке уже заняли другие люди. Мы поселились у нашей тёти Иты Шалиной, на Спартаковской улице. Некоторое время нам пришлось там жить, пока мы не добились возврата нашей комнаты на ВДНХ, тогда ВСХВ.
------------------------
Послесловие. Вот так кратко Семён описал нашу эвакуацию в Ташкент. "Сестричка Женя" жизни в Ташкенте не помнит. Единственно, со слов мамы, знаю хранившуюся в семье историю о моём откушенном языке. Вот она. Комната, о которой говорится в книге Сёмы, была в подвале. Выходившее на улицу окошко было полуутоплено в земле. Перед ним - парапет ограждения. Я любила стоять возле этого окошка и смотреть на прохожих. Однажды на побывку с фронта на два дня приехал папа. Разумеется, в военной форме. После его отъезда я на своём посту у окна всем проходящим мимо мужчинам в военной форме кричала: "Папа!". И однажды закричала, положив подбородок на парапет. В результате море крови и откушенный язычок.
Не знаю, пришили мне язык или он чудодейственно сам прирос, но на всю жизнь осталась на языке поперечная трещина. Мама рассказывала, что в течение нескольких месяцев кормила меня исключительно жидкой манной кашей.
* * *
Ну, скажите! Скажите, почему мы так легкомысленно и пренебрежительно не интересовались у родителей подробностями времени, которое не могли знать и помнить в силу возраста? Родители ушли, и с ними канули приметы нашего неповторимого детства. И времени, которое ушло. Жаль... А теперь и старшего брата не расспросишь... Помню только, что Ташкент привил ему на всю жизнь любовь ... к урюку и прочим среднеазиатским сухофруктам. Компот обожал! В детстве я отдавала ему свой стакан компота, который всегда варила мама.
Первый послевоенный Новый год. Справляли на Спартаковской ул, в квартире тёти Иты Шалиной, маминой родной сестры. На фотографии Семён с двоюродными братьями Лёней и Сашей Шалиными и сыном дяди Бориса - Наликом Борисовым.