Всё решает любовь. Моя дочь была солдатом ЦАХАЛа, сидела все два года за рулем армейского автомобиля. (Кстати, она этим не очень-то гордится, так как сожалеет, что не дотянула до боевых частей). А я ее тогда не просто любил, как обычно, а и уважал безмерно. Понятно, что тень той любви легла и на всех наших девчонок в армии. Помню - недавно ехал через весь Израиль в пятничном поезде, битком набитом солдатами и солдатками. Любовался я ими и, честное слово, любил всех: красавиц и не очень, брюнеток и блондинок, крупных и миниатюрных, уставших безмерно и энергичных... Всех, всех, как тогда любил особенной любовью мою дочурку. Вот и весь секрет отношения и к нашей армии, и к девчонкам в ней. Нужно жить этим, пережить это, соучаствовать сердцем в той тяжкой службе наших детей, а когда нет ничего этого, когда человек со стороны пробует говорить или писать о том, что не пережил, о том, что никак не может любить - тогда и получается то, что лучше бы и не получалось вовсе.
---------------------------
Это текст Аркадия Красильщикова для тех, кто в теме. А кто не знает, чем вызван этот текст, поясню. Российская поэтесса и писательница Алла Боссарт (уже несколько лет, как гражданка Израиля; сама по национальности русская, репатриировалась благодаря еврею мужу, известному поэту Иртеньеву) разродилась новым стихотворением про израильских солдаток. Вроде бы хотела (как пишет в оправдание) написать с любовью, а получилось совсем наоборот... В старом стихотворении, где тоже про наших солдаток, назвала их овчарками, в новом - шалавами. Да и вообще в этом плохом стишке - плохие слова. А уж про израильскую жизнь сплошные ляпы (вроде щук, которых у нас нет, или Рамаллы, которая совсем не рядом с Ливаном).
Когда едешь в страну не с любовью, а с одной целью - лечить в Израиле дочь (глубокую инвалидку) - получается грязь. Потому что лучше бы лечила и молчала, так нет же! постоянно испражняется раздражёнными постами, как ей не по душе Израиль.
Вот это стихотворение Аллы Боссарт, потрясшее Фейсбук.
Судите сами. По-моему, если это поэзия, то жутчайшая.
ТРИ ДЕВУШКИ В ХАКИ
Три девочки, брюнетка, и блондинка,
и рыжая (тут рыжих пруд пруди) –
стволы, ремни, пудовые ботинки,
но – маникюр и тесная в груди
рубашка хаки, грозный секс на марше,
у девок предшабатная гульба,
на кухнях пышут жаром три мамаши:
Екатерина, Ривка и Гульбар.
Израильской военщины кокетство,
веселых 96 зубов,
давно забыто пасмурное детство:
Джелал-Абад*, Бердичев и Тамбов,
другие города, другие травы,
и народилось десять новых ртов,
излечены младенческие травмы,
и взводный утром гаркнет: «Бокер тов!»,
в одном броске от сонного Ливана,
под вопли муэдзина в Рамалле –
исправить черновик в обетованной,
обещанной давным-давно земле,
тот черновик, где страх, ночные крики,
косые взгляды, уличная грязь –
плохую прозу Кати, Гули, Ривки,
которым вроде нечего терять, -
солдатки беспощадно сокращают,
вставляя файлы смелых, свежих глав…
А мамки ждут – с мантами и борщами,
с мацой и щукой ждут своих шалав.