Под утро, когда устанут
Влюблённость, и грусть, и зависть,
И гости опохмелятся
И выпьют воды со льдом,
Скажет хозяйка - хотите
Послушать старую запись? -
И мой глуховатый голос
Войдёт в незнакомый дом.
И кубики льда в стакане
Звякнут легко и ломко,
И странный узор на скатерти
Начнёт рисовать рука,
И будет бренчать гитара,
И будет крутиться плёнка,
И в дальний путь к Абакану
Отправятся облака.
И гость какой-нибудь скажет:
- От шуточек этих зябко,
И автор напрасно думает,
Что сам ему чёрт не брат!
- Ну, что вы, Иван Петрович, -
Ответит гостю хозяйка, -
Бояться автору нечего,
Он умер лет сто назад...
ЗАСЫПАЯ И ПРОСЫПАЯСЬ
Все снежком январским припорошено,
Стали ночи долгие лютей...
Только потому, что так положено,
Я прошу прощенья у людей.
Воробьи попрятались в скворешники,
Улетели за море скворцы...
Грешного меня - простите, грешники,
Подлого - простите, подлецы!
Вот горит звезда моя субботняя,
Равнодушна к лести и к хуле...
Я надену чистое исподнее,
Семь свечей расставлю на столе.
Расшумятся к ночи дурни-лабухи -
Ветра и поземки чертовня...
Я усну, и мне приснятся запахи
Мокрой шерсти, снега и огня.
А потом из прошлого бездонного
Выплывет озябший голосок -
Это мне Арина Родионовна
Скажет: "Нит гедайге, спи, сынок,
Сгнило в вошебойке платье узника,
Всем печалям подведен итог,
А над Бабьим Яром - смех и музыка...
Так что все в порядке, спи сынок.
Спи, но в кулаке зажми оружие -
Ветхую Давидову пращу!"
...Люди мне простят от равнодушия,
Я им - равнодушным - не прощу!
1969
